Galina Kovalenko | Books Page
Девятнадцатый месяц
День 5
На этот раз за организацию группы "Родители с
детьми" взялась Джаггернаут. Три маленьких мерзавца посетили сегодня
наш дом в сопровождении трех нянюшек.
Это было неприятное событие. Во-первых, я не желаю,
чтобы кто-то другой играл в мои игрушки. Во-вторых, эти мерзкие создания
довольно скоро научились давать сдачи.
И вообще это никакие не "Родители с детьми".
Это няньки, которые притащили с собой обозленных детей, чьи родители бросили
их на произвол судьбы и упорхнули развлекаться на работу. Если уж мама
с папой жаждали, чтобы я общался, могли бы придумать что-нибудь получше.
Эти дети — шумные, противные, вонючие создания, и кроме того — надо признаться,
— некоторые из них дерутся гораздо лучше меня.
День 12
У меня начался переходный возраст. Точнее говоря,
переходный этап. Дело вот в чем. до сего момента я спал три раза в сутки
— дольше всего ночью, часа полтора до полудня и два часа после обеда.
Я очень старался не соблюдать этот режим по очевидной
причине: когда я сплю, мама или Джаггернаут имеют возможность заниматься
своими делами, спокойно и не прерываясь. Но страшная усталость всегда
брала верх, и — увы! — я засыпал.
Теперь же все изменилось. Кажется, мне уже не требуется
столько сна.
Сегодня я дал Джаггернаут понять, что грядут некоторые
неприятности. Утром я поспал, как обычно, но, когда она собралась уложить
меня после обеда, сна у меня не было ни в одном глазу. Она привычно бросила:
"А теперь ты немного поспишь, а я тут поработаю по хозяйству",
— после чего вышла из детской, и я тут же зашелся в крике.
Джаггернаут сперва не обратила на это внимания, потому
что я так поступал довольно часто, и, несмотря на страшные крики, через
пару минут засыпал. Но сегодня все было иначе. Я орал и орал, и ей-таки
пришлось подняться в детскую. Тщетно она пыталась утихомирить меня и усыпить,
так что в конце концов, отчаявшись, она забрала меня с собой вниз.
И тут я воочию убедился, что некоторые мои подозрения
абсолютно верны. Вся эта "работа по хозяйству" оказалась сущим
враньем. На самом деле, пока я спал после обеда, — думаю, так было всегда
с тех пор, как она поступила к нам работать, — она плюхалась на диван
в гостиной и погружалась в свой любимый австралийский телесериал.
Вот и сегодня, без тени стыда, она включила телевизор
и усадила меня рядом с собой. Да… На две минуты у меня еще хватило терпения,
но потом… Боже, Боже… Восемнадцать месяцев притворства и лицедейства
сделали меня порядочным знатоком актерского искусства, и, скажу вам прямо,
этот знаменный сериал страдает полным отсутствием такового. Поэтому я
начал ныть, потом кричать. На этот раз Джаггернаут не смогла насладиться
созерцанием любимого фильма.
День 13
Опять не захотел спать после обеда. Но теперь Джаггернаут
без промедления снесла меня вниз — слишком боялась пропустить любимое
зрелище.
Первую половину фильма я ныл и кричал, но потом вдруг
успокоился. Конечно, актерская и режиссерская работа по-прежнему оставляла
желать лучшего, но, говоря по правде, есть какое-то непонятное очарование
в этих бесхитростных историях, в этой сумбурной смене эпизодов.
День 14
Несмотря на неудачу прошлой попытки, Джаггернаут опять
привела к нам троих детей с няньками на очередное собрание группы с неопределенным
названием.
Одного из маленьких злодеев я хотел было забить, как
гвоздь, в пол, при помощи своего маленького пластмассового молоточка,
но это начинание не увенчалось успехом — паршивец убежал. Зато другого
очень ловко и метко оцарапал кот. Знаете, я раньше был несправедлив к
коту. Сегодня в его морде я нашел существо, чрезвычайно близкое мне по
духу.
День 16
Нынче я был не в духе: плохо спал после завтрака,
за обедом махал руками и вообще вел себя воинственно. Джаггернаут решила
что после обеда надо уложить меня в кровать.
Господи, как я кричал, как брыкался! Да как она посмела?
Разве я могу пропустить свой любимый австралийский телесериал?
День 20
Я проснулся раньше родителей. Утро было чудесное.
Взошло солнце, его свет мягко струился сквозь легкие кружевные шторы,
и диковинные, переменчивые узоры ложились на одеяло. Птицы весело распевали
за окном. Мне было тепло, уютно и спокойно. Я лепетал свои смешные детские
словечки, складывал их в предложения, пусть непонятные, но похожие на
настоящую речь. "Как здорово, — подумал я, — быть ребенком; как хорошо,
когда тебя любят, согревают, оберегают. Как хорошо, что я не взрослый!
Могу спать, сколько угодно, и никто меня не разбудит отчаянным криком;
и не надо думать о работе, деньгах и хлебе насущном…" И я вдруг
проникся такой теплотой, любовью и сочувствием к своим бедным родителям…
Все-таки родные люди…
Но потом я вспомнил, кто я, черт возьми, такой, и
немедленно заорал. Да будь я проклят, если позволю им подольше поспать.
В конце концов, для меня это вопрос чести — разбудить их прежде, чем зазвонит
будильник.
День 24
Суббота. Она опять озабочена приучением к горшку.
Только об этом и говорит. Скорее всего. Ее ознакомили с очередным списком
достижений крошки Эйнштейна. Без сомнения, этот маленький выскочка уже
защитил диссертацию по ядерной физике и взобрался на Эверест без кислородного
баллона. Почему же моя мамаша должна мучиться с маленьким негодником,
который даже толком не выучился ходить на горшок!
Может, стоит сжалиться над Ней? В следующий раз, когда
мне захочется совершить естественные отправления — или, говоря Ее словами,
"сделать а-а", — может быть, стоит попросить Ее принести горшок
и воспользоваться им по назначению?
С другой стороны, не хочется лишать себя удовольствия
наблюдать, как Она бегает за мной по всему дому с горшком наперевес. В
конце концов, это один из ключевых моментов нашего совместного полезного
времяпрепровождения.
День 28
Вечером я споткнулся, упал и пребольно ударился задницей
об пол. И вдруг мне пришло в голову: а что, если продемонстрировать Ей
новые достижения в области лингвистики? Может, это хоть ненадолго отвлечет
Ее от навязчивых мыслей о горшке? И я решил поразить Ее воображение новыми
словами.
— Попа, — сказал я, потирая ушибленное место. — Кака!
И что бы вы думали? Она тут же притащила горшок.
— Ты хочешь а-а, да, зайчик? — восторженно спросила
Она.
Ах ты Боже мой! Если бы я хотел а-а, я бы так прямо
и сказал.
День 29
Ее так просто обвести вокруг пальца! -естное слово,
мне иногда даже стыдно становится. Правда, Она сама нарывается, но все-таки
жалко Ее — это все равно что у ребенка отнять конфетку. (У другого ребенка,
добавим. Попробовал бы кто-нибудь отнять конфетку у меня!)
Вот яркий пример Ее доверчивости и наивности. Она,
как обычно, развивала тему горшка, и я после ужина решил немножко Ее поддразнить.
— А-а, — требовательно сказал я. — А-а!
— Ах ты моя умница! — защебетала Она. — Ты просишься
на горшочек, да, зайчик?
Ну разумеется, как же иначе?
— Ты и вчера просился на горшочек, да, зайчик?
Ну вот, опять пальцем в небо!
Но так или иначе. Она была совершенно счастлива —
такое Ей виделось только в самых волшебных снах. Она мигом слетала за
горшком, быстренько стащила с меня штаны и подгузник и со значением заглянула
мне в глаза. Потом показала на горшок и спросила:
— Ну вот, ты же знаешь, зачем тебе горшочек?
— Дя, — кивнул я. — Дя, дя. Она ободряюще улыбнулась.
— Ну давай, сделай что нужно. Сделаешь?
Я снова кивнул. И Ояа радостно кивнула в ответ.
И тогда я взял горшок и гордо надел его на голову.
День 31
Суббота. И я наконец сдался. Может бьггь, просто устал
бороться, а может, виной тому Ее трагически-озабоченное лицо. Но так или
иначе, после обеда я громко и настойчиво закричал:
— А-а! А-а?
На этот раз горшок был у Нее непосредственно под рукой,
и через секунду я уже стоял на полу со спущенными ползунками.
— А теперь мы сядем на горшочек и сделаем большое,
хорошее а-а, — промурлыкала она умильным голосом.
Я вздохнул и опустил задницу на противную холодную
пластмассу.
— А теперь сделай большое, хорошее а-а. Большое а-а
для мамочки. Ну давай… Жалко было смотреть на Ее умоляющее лицо. Я поднатужился,
покряхтел и — плюх, плюх, — две крутых тяжелых колбаски стукнулись о дно
горшка.
Боже мой! Можно было подумать, что Ее выпустили на
свободу после пяти лет заточения и одновременно подарили миллион в золотых
слитках. Я встал. Она подхватила горшок и жадно впилась взглядом в его
содержимое, словно перед Ней распахнулся ларец с бриллиантами.
— Ах ты моя умница! Посмотрите, что мы сделали для
нашей мамочки! Какой умный, взрослый мальчик! Мамочка за это скажет большое
спасибо! Большое-большое спасибо этому умному ребенку!
Она взяла меня за руку и повела наверх, в ванную.
Горшок Она несла перед собой — торжественно, как королевский орден на
подушечке.
— А теперь ты знаешь, что мы сделаем? — проворковала
Она. — Мы помоем нашу попку, но сперва… — Она остановилась возле унитаза:
— …Сперва мы сделаем вот так.
Резким движением Она перевернула горшок, драгоценные
колбаски шлепнулись в унитаз… И Она спустила воду.
Ах так! Ну, в следующий раз ты действительно получишь
подарочек.
